* Малороссиянов Александр Леонидович

Родился 20 августа 1956 года. Образование высшее. Окончил Красноярский политехническй институт, автодорожный факультет. Специальность - инженер-строитель автомобильных дорог.

До направления на ликвидацию последствий катастрофы на ЧАЭС работал инженером-геодезистом СМУ-6 УС «Сибхимстрой».

На ликвидацию последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС был командирован в 1986 году от «Сибхимстрой».

Принимал участие в ЛПК на ЧАЭС с 17.06.1986 года по 6.08. 1986 года. Работал старшим прорабом УС - 605. В задачи входили: разбор завалов и уборка пожарной техники около 4-го энергоблока, уборка зараженного грунта и замена его бетоном из чистых компонентов, обеспечение доступа техники, материалов, людей для строительства укрытия 4-го энергоблока во втором районе строительства (боковая стена объекта «Укрытие»), строительство фундаментов и нижнего ряда конструкций объекта «Укрытие».

Получил дозу облучения 12,5 рентген, установлена II группа инвалидности.

За мужество и самоотверженные действия при ЛПК на ЧАЭС, был поощрен благодарственными письмами.

Награды:

- орден Мужества.

                        Воспоминания Александра Леонидовича:

«Первое впечатление – как в начале войны. Бардак. Никто ничего не знает. Со мною было двое: направленный от СМУ-6 Юрий Александрович Чернов главный инженер одного из участков СМУ-6, прораб Александр Михайлович Шипагин.

Удалось первым купить билет Шипагину. Он и улетел первым. А мы с Юрием Черновым на следующий день улетали.

Прибыли в Борисполь. Нас должны были встретить, но почему-то не встретили. Ходим по аэропорту, ищем объявление, где документы принимают. Видим: ходит патрульный милиционер. Спрашиваем у него, как добраться до Чернобыля. У него сначала глаза округлились, а потом он рассказал, что от поста ДПС идут машины на Чернобыль. Уже вечерело, и мы с Черновым поехали до той остановки, которую указал старшина милиции.

Когда подъехали к пункту ДПС и подошли к нему, то увидели, что нет никакой колонны техники. Зашли в здание. Там сказали, что техника идет не отсюда и предложили подождать, когда автобус до Вышгорода подойдет. Сидим с час на лавочке. Подходит старенький автобус. Мы попросились. Нас взяли. Доехали через час-полтора до Вышгорода. Водитель показал на темноту: «Туда идите, там бетонный завод».

…Шлепаем по грязи, и, буквально, лбом упираемся в забор бетонного завода. Зашли в проходную. Там в темноте мужчины и женщины сидят. Они сказали, что возят бетон на Чернобыль, но сейчас свет вырубили, и придется подождать.

…Сидим, минут через 10 врубается свет. Видим: ДВОР УСТАВЛЕН "МИКСЕРАМИ". Садимся в первую же бетономешалку. Едем-едем… Часа три ехали. Ночь уже глухая стоит. Подъехали к контрольно-пропускному пункту. Подходит милиционер в респираторе. Спрашивает: «Кто такие?». Мы показываем ему «командировки», то есть, командировочные листы. Он глянул и спросил: « Почему в таком виде?». Ну, понятно, мы ему ничего толкового ответить не смогли. Он взялся нас немного подвезти.

Проехал минут пять. Высадил нас, а сам уехал в сторону Припяти. А нам сказал: «Идите прямо. Вас кто-нибудь подберет».

Идем мы с Юрой Черновым по дороге в своих цивильных костюмчиках, а кругом знаки на обочине: «Заражено!». Навстречу движется колонна дезактивационных машин. Проехали, грязью обдали…

Прошагали мы таким макаром километров шесть. Тут догоняет нас УАЗ. В нем - дежурный дозиметрист. У него на заднем сидении – счетчик. Он довез нас до Чернобыля. Мы сказали, что нам надо до автовокзала, он и высадил нас там.

На автовокзале - ни единой живой души… Смотрим: на столбах и подъездах наклеены тетрадные листочки: «Штаб эвакуации». «Правительственная комиссия».

Подошли мы к зданию автовокзала. Видим: там внутри что-то светится, а возле входа - труба, из которой течет вода. Мы сообразили, что это для обмыва зараженной обуви. Рядом - спецковрик, чтобы обтереть ноги, дальше - дверь. Постучались в нее. Вышел солдатик в респираторе. Он впустил нас внутрь. Зашли. Смотрим: вся мебель, которая бывает в автовокзале, вынесена. Все покрыто линолеумом. Каждые два часы солдатики мыли полы, чтобы радиоактивная грязь не накапливалась.

Сели мы на лавочку. Ждем. Часов в 9 подъехали автобусы. Выходят из них люди в спецодежде и респираторах… Затем УАЗ подкатил. Из него вышел Рыгалов - весь в белом и в респираторе. Я его узнал, поскольку уже встречался с ним по работе. Подхожу к нему и говорю: «Мы от Штефана. Присланы в ваше распоряжение». Рыгалов тотчас дал задание своему заму заняться нами. Зам стал рассказывать, что мы должны были сначала на станцию Тетерев прибыть… А потом посадил нас в первый же возвращающийся со смены автобус.

Приехали мы в «Голубые озера». Прибыли в отдел кадров. Все рассказали. Прибегает Сперанский. Он был в ужасе, когда узнал о наших «приключениях».

Прошли мы инструктаж. Получили спецодежду. Разместили нас в «Солнечном». Еще ничего не было толком организовано. На своем питании какое-то время жили, питались теми продуктами, которые нам жены в дорогу дали.

Уже когда нас в «Солнечном» разместили, вышли мы с Юрой Черновым оглядеться. Смотрим: Шипагин идет. Оказалось, он почти с такими же «приключениями» добирался до места. Так же как и мы, он помыкался в городе, но никакой конторы не нашел. Сел на «Ракету». Подплыл к 30-километровой зоне. Стал требовать отвезти его в Чернобыль. Но милиция сначала доставила его в КПЗ. Там разобрались, что к чему. Выдали Шипагину простыню, и переночевал он на этой простыне в камере предварительного заключения... Оттуда поутру отвезли его в «Голубые озера».

Дозиметристы проверили нас и поразились, что «фонит» непомерно. Громадную дозу хватанули, добираясь до места… Так и не отстирали мы те наши костюмчики, в которых до Чернобыля топали.

Что касается той дозы, что у меня в карточке стоит за всю командировку, то… У прорабов меньше 2-3 трех доз за смену не получалось, но дозиметристы говорили, что больше 0,5 рентгена не могут написать. Протестовать было бесполезно. Что написали, то написали.

Когда уже мы с месяц поработали, пришли новые санитарные нормы…

Потребовалось переоборудовать комнаты дозиметриста, чтобы был отдельный вход, чтобы в каждой комнате стоял сейф, где следовало хранить документы. Никому не разрешено было сообщать людям полученные ими дозы. Однако, мы, руководившие работами, все равно в журналы заглядывали и старались в следующую смену оставить переоблученных или же отправить их в менее зараженную зону. Как могли, старались беречь людей. Но как там было уберечь кого-то и уберечься самому? Помню такой случай… В здание ХОЯТ, где была прорабская и бытовки, привезли газоанализатор, показывающий количество радионуклидов в воздухе. Включили мы его, а он пищит. Попробовали запустить его в нескольких режимах. А он все равно пищит. Даже инструкцию почитали, решив, что, возможно, что-то не так подключили, но оказалось, в инструкции написано, что сигнал зуммера свидетельствует о превышении допустимой концентрации нуклидов в воздухе. В общем, выключили мы прибор, чтоб не действовал на нервы. Сели, закурили… А потом продолжили работу. Вот так-то…».