* Комарова Галина Григорьевна

Родилась 18 июля 1948 года.
Образование высшее. До направления на ликвидацию последствий катастрофы на ЧАЭС работала товароведом.
В августе 1987 года была направлена от УРС ГХК в Чернобыль.
Принимала участие в ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС с 5.08.1987 по 8.10.1987 в качестве товароведа. Занималась организацией поставок и контролем качества продуктов питания в столовых ОРСа.
Награждена благодарственными грамотами и памятным знаком "Участник ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС"
В настоящее время пенсионерка.
                    Воспоминания Галины Григорьевны Комаровой
 «В Чернобыль меня отправили в приказном порядке, сама я не соглашалась. Отказывалась, поскольку беспокоилась за сына, он у меня тогда учился в техникуме. В случае длительной командировки получалось, что сын будет сам себе предоставлен. А мне сказали: «Сын у тебя совершеннолетний. Так что придется вам ехать, это приказ!»» Вместе с Галиной Комаровой в музей пришла ее подруга, Комиссарова Тамара Ильинична. Она спонтанно подключилась к разговору. Мы с Галей вместе работали на базе УРСа товароведами. Нужно было одного товароведа отправить в Чернобыль. Вот начальство и решало, кого отправить: ее, или меня. У меня двое детей, у нее один сын, который чуть постарше моих детей. В итоге, отправили Галю. Она, уезжая, оставила на мое попечение своего Диму. Я Диме каждое утро звонила, поднимая его в техникум. А когда мама приехала, он рассказал: - Тамара Ильинична звонит и спрашивает: «Ты встал?». «Встал!» - говорю. «Позавтракал?» - «Да!». «Идешь в техникум?» - «Иду!». А сам ложусь и сплю дальше. Вот так он, оказывается, три занятия прогулял, хотя я и звонила». Перед тем, как ехать в Чернобыль, никакую медицинскую комиссию мы не проходили. А вот когда вернулись, то отправили нас на комиссию в какой-то, забыла какой, центр. Там нас обследовали полностью. Там я и узнала, что высокая радиация нарушает работу щитовидной железы, поскольку организм напитывается радиоактивным йодом. Если б нам это сказали раньше, перед тем, как ехать, а не после того, так мы бы с собою в Чернобыль хотя бы антиструмин взяли. Может, принимали бы его регулярно и не нахватались бы столько радиации. Это был 1987 год, может, поэтому в Чернобыле как-то особо не заботились о том, как защитить нас от радиации. Например. Выделили мне кровать и матрас с подушкой. Спала я на всем этом целый месяц, а когда через месяц дозиметристы пришли с проверкой, оказалось, что все звенит. Пригнали самосвал, погрузили в него эту кровать и матрас, увезли и уничтожили. А ведь я на всем этом месяц спала, знать не зная как все это опасно. В командировке я, как товаровед, занималась приемом товаров. Товары приходили очень хорошие, высшей категории. Подсолнечное масло подвозили в стеклянных бутылках. А бутылки же тогда принято было сдавать. Поехали мы в Киев, чтобы те бутылки из-под подсолнечного масла сдать, но их у нас не приняли, поскольку они очень сильно "звенели". Как мы те бутылки не мыли, так и не смогли отмыть от радиации. Радиация на меня действовала так, что меня постоянно тошнило, а иногда рвало. Помню, когда первый раз отправили меня разбираться с жалобами посетителей, инспектировать столовые в самом городе Чернобыле, то мне тогда очень дурно было, голова кружилась все время, тошнило и тошнило. «Накопителя» у меня в период командировки не было, то ли забрали его у меня и не вернули, то ли я сама его где-то потеряла. Не помню уже… Инвалидности у меня нет. Приезжали к нам врачи из Москвы. Осмотрели меня и сказали, что по состоянию щитовидной железы мне необходима инвалидность, да я не стала всем этим заниматься. Хлопот бумажных все это требует… Решила так: сколько Богом мне отпущено, столько и проживу без всякой инвалидности».