* Винников Алексей Павлович

        Родился 5 октября 1933 года.

В Чернобыль был направлен из г. Минусинска в июне 1986 года.

Принимал участие в ЛПК на ЧАЭС с 09.06.1986 года по 09.08.1986 года.

Получил дозу облучения 20,4 рентген.

Инвалид II группы.

Награжден орденом Мужества и грамотами УС-605.

Воспоминания Алексея Павловича:

«Средмашевцем я стал случайно. В 1956 году поступил в Томский политехнический институт на факультет гидротехнического строительства.

А через четыре года нас, самых успешных студентов, вызвали в спецчасть и предложили пройти переподготовку на физико-техническом факультете.

Там атомщики учились, мы об этом знали, несмотря на секретность специальности. Нам добавили еще один семестр обучения и прочитали

курс СЯУ - строительство ядерных установок. Там мы защитили дипломы и получили специальность «инженер по строительству речных гидросооружений», а в скобках - «производство общестроительных

работ». После с нас взяли подписку о неразглашении государственной тайны и направили на работу на предприятия Министерства среднего машиностроения.

В апреле 1986 года я работал начальником отдела труда и заработной платы на одном из предприятий Минсредмаша в Казахстане. В начале июня мне позвонил мой министерский начальник из Москвы и предложил

поработать начальником ОТИЗа на ЧАЭС. Я, конечно, не отказался. Четыре дня я провел в Москве в ожидании министерского постановления об оплате

труда на станции, а в ночь на 5 июня вылетел в Чернобыль и поступил в распоряжение УС-605.

Первым делом пришлось заниматься доработкой системы оплаты труда на месте. Зарплата за май была еще не выплачена, и никто не знал, как ее начислять, а надо было уже и июньскую считать. Необходимо было как можно быстрее определить продолжительность рабочего дня и заработный коэффициент. А для этого надо было провести аттестацию рабочих

мест. Учесть все необходимые параметры в тех условиях было невозможно. Ориентировались в основном на уровень радиации. Вся территория УС-605 была разбита на районы, их получилось 13. В зависимости от близости к станции, установили районный коэффициент. Да, у некоторых ликвидаторов выходила очень хорошая зарплата, но не верьте тем, кто говорит, что люди ехали туда за большими деньгами. Я ведь привез постановление Минсредмаша о заработной плате на ЧАЭС 5 июня 1986 года. А к этому времени там работали тысячи людей и никто из них не знал, сколько получит. А ехали все равно. Оплата труда только рождалась, подобного

опыта не было ни у кого. Как сказал поэт: «Он первым взял под козырек. Он не герой. Он просто так воспитан».

Мы были так воспитаны.

Помню, как составляли штатное расписание УС-605. Работу над ним начинало министерство энергетики, а заканчивали мы. Составить его грамотно было делом нелегким, там ведь тысячи людей работали. К входящим в состав УС-605 13 районам добавлялись еще около 100 различных субподрядных организаций — это и горняки, и гидрогеологи, и монтажники. Все приходилось вручную пересчитывать, тогда ведь мы компьютеров не знали. В расчетном отделе работали десятки женщин, в их обязанности входило считать, кто сколько часов отработал, перемножать

эти показатели и начислять коэффициенты. Оплата была преимущественно повременная, однако, бывало, вводили элементы прогрессивно премиальной

оплаты. Чтобы заинтересовать людей материально, мы придумывали разные схемы. Например, для водителей, которые возили бетон, был следующий порядок: первый рейс — одна цена, второй — дороже, третий — еще дороже.

Работали мы в здании чернобыльского автовокзала, в котором располагалось управление строительства, а жили в нескольких десятках километров — на станции Тетерев. Смена длилась от 5–6 до 15 часов. Мы

ездили по районам, в том числе и в «горячие» точки, делали аттестацию. Передвигались на освинцованном УАЗике — его борта были закрыты свинцовым листом, и за бортом стояли дозиметры. Но были в нем

щели, конечно, радиация проходила. В связи с этим строго следили за общим уровнем полученного облучения. Тех, кто получил 20–25 бэр, выводили из Зоны, и делали запрос на новую смену. В начале августа меня вызвал начальник и сказал, что у него есть информация о накопленных мною 20 рентгенах, и что он мне вызвал замену. Однако предупредил, что уехать мне не даст, пока мы не закроем июль по бухгалтерии.

Вот таким образом я там пробыл до 9 августа 1986 года, ровно два месяца. После, когда проверился, официально у меня было 20,4 рентген. Сменщиком моим был Кравцов, родом из Алтая, хороший парень. Вообще, когда вспоминаю то время, очень многие отличные ребята приходят на ум. К примеру, полковник из Томска Кирилл Тыдыков, он умер вскоре после Чернобыля и был похоронен как национальный герой, Григорьев, начальник управления энергоснабжения, тоже рано ушел из жизни.

Вспоминается и плохое иногда, и хорошее. Кормили хорошо, даже икру давали, несмотря на то, что в советское время это был дефицитный продукт.

После работы, когда я домой вернулся, мне дали путевку в дом отдыха в Пицунду. Там я первый раз потерял сознание. Потом приехал домой, обратился к врачам — в ноябре 1986 года поставили на учет к невропатологу. С января 1987 года — к кардиологу. Так и пошло…

Я тогда в Казахстане жил, там никаких льгот по Чернобылю не было. А когда в 1998 приехал сюда, здесь тоже уже все отменили. И поэтому если все остальные — инвалиды по Чернобылю, то я на общих основаниях числюсь. До сих пор сужусь. Раньше было бесполезно. Сейчас появилась надежда, что чего-нибудь добьюсь…»

Умер в 2018 г.